Знаменитый художник ответил на вопросы корреспондента «Свободной Прессы»

В эти дни в Фонде художника Михаила Шемякина в Петербурге особенно многолюдно. Здесь открылась выставка «Шар в искусстве», которую презентовал лично автор проекта –лауреат Госпремии РФ, Рыцарь Искусств Франции, кавалер ордена Дружбы и Мира, полученного недавно из рук президента России.

Но перед открытием вернисажа знаменитый русский художник обратился к правительству Российской Федерации и президенту Дмитрию Медведеву по совершенно другому поводу. Его слова продиктованы тревогой, которую вызывает у него отношение властей к истории и памятникам северной столицы.

— Мне хочется высказать свое мнение по поводу того, что сегодня происходит с архитектурой Петербурга. Весьма печальные явления — постоянные стройки в центре города, снесение старых особняков, домов, Мариинка-2, Мариинка-3 — ведут к искажению и исчезновению исторического облика, который принадлежит не только россиянам, а всему миру.

Плюс ко всему, насколько я знаю, есть желание у Газпрома построить некую башню на Охте, которая сразу исказит всю небесную линию, весь силуэт Санкт-Петербурга, к которому мы привыкли. Я понимаю необходимость создания данного офисного центра, но то, что может произойти, нанесет колоссальный ущерб имиджу Северной столицы. Поэтому я призываю российское правительство рассмотреть просьбы тех людей, которые любят Петербург, которые любят историю России и думают о ней. Я призываю прислушаться к нам – к нашему голосу, к нашему мнению и постараться сделать все, чтобы эти печальные события не происходили.

Шемякин не был бы собой, если бы не сказал этих слов в тревожные дни, когда решается, без преувеличения, судьба «всемирного города». Несмотря на жесткий график, художник выбрал время, чтобы пообщаться с корреспондентом «Свободной Прессы».

«СП»: — Михаил, буквально неделю назад в Нью-Йорке на Сотби торговали русским искусством. Снова художников начала 20 века выбрасывают на рынок. Что это было, как вы думаете — олигархи в период кризиса избавляются от активов?

— Сотби и Кристи – это сложные организации, туда попадают экспозиции, из которых вы можете недорого купить интересные картины. А иногда идет «биржа» — то есть, работы мастеров, которые крупные галереи поставили сегодня на кон… И все же очень обидно, что сегодня художник измеряется не ценностью таланта или гармонией своих творений, он измеряется тем, сколько за него заплатили на данных торгах. Создаются некие символы искусства, к искусству отношения не имеющие. «Новые русские» — люди, в основном, не очень образованные, их-то и ловят американские галерейщики, быстро зомбируют и внушают, что модно покупать, а что — нет. Впрочем, то же самое происходит и с американскими бизнесменами. Вот во Франции сложнее, поскольку французы считают себя наследниками культуры Людовика XVI, и французу всучить ерунду сложно. Нашим вислоухим олигархам или американским бизнесменам, которые заработали свои миллиарды на туалетной бумаге, – вполне.

«СП»: — Расскажите, как это делается?

— Очень просто. Некий человек приходит в богатый дом на роскошной улице — тут важен адрес — возле дома стоит машина, которая обязательно должна быть определенной марки. Он заходит в особняк и на стенах видит картину за 5 миллионов долларов. А вот стоит разделанный поросенок явно за миллион. Этот человек понимает – найден жирный клиент, и начинает работать.

То, что раньше называлось порнографией, теперь с помощью определенных технологий переводится с фото на холст и уже называется картиной. Вот, пожалуйста — опять несколько миллионов. А хозяин потом нередко удивляется: «Неужели я за это выложил целое состояние?». Его просто умело зомбировали. Поэтому сегодня серьезное искусство во всех странах находится в довольно печальном положении. Но надеюсь, что рано или поздно весь этот бум вокруг навоза пройдет, и человечество опомнится. В конце концов, многие и сейчас все понимают – цены на старых мастеров довольно высокие, на импрессионистов – просто неимоверные. Так что будем пережидать эстетический кризис. Надеюсь на что-то лучшее. А пока в искусстве торжествует лозунг «Все дозволено!», моральные ценности разрушаются, господствует художественная мафия, которая связана с крупнейшими галереями. Они вместе диктуют, что такое хорошо и что такое плохо в искусстве. В основном, занимаются установкой цен. Особенно в таких мафиозных структурах, как Сотби и Кристи, директора которых время от времени садятся за мошенничество в тюрьму.

«СП»: — Россия в этом смысле тоже не отстает.

— У России есть Кулик, который ездит по всем странам и весям, писает перед публикой, раздевшись догола… Так что скоро мы Америку догоним и перегоним. А вот сохранить свое лицо и свой особый путь, который присущ именно России – это важная задача, которой я стараюсь помочь своими программами и исследованиями.

«СП»: — Михаил, вы с недавних пор орденоносец, как чувствуете себя в этом качестве?

— Многие мои знакомые спрашивают, что это за орден. Это бывший орден Дружбы народов, сейчас он называется орден Дружбы и Мира, который вручал мне президент Дмитрий Медведев. Вместе со мной получали награды еще шесть человек, в основном, иностранцы. Логичнее было бы, если б мне вручили орден или медаль «За заслуги перед Отечеством», наверное, этих заслуг у меня побольше, чем у многих людей, которые эти награды получили. Но я американский поданный. Некоторые мне говорили: зачем тебе это? А другие, например, мои друзья кабардинцы, сказали: мы очень рады, потому что именно ты человек, который так бережно относится к дружбе, именно ты хранишь память о Высоцком, и мы считаем, что эту награду должен иметь именно ты. Это меня согрело. Хотя к орденам и медалям отношусь довольно иронично. Я ношу казачий значок в честь моего расстрелянного деда — казачьего офицера, мне он дорог как память. А больше никаких знаков отличия не ношу. Иногда одеваю во Франции ленточку Рыцаря искусств, потому что это, пожалуй, один из тех орденов, которых я не стыжусь.

«СП»: — Михаил, в искусстве вам дорог именно «Шар»?

— Отнюдь. Я только что прилетел из Нью-Йорка, где открывал выставку «Башмак в искусстве». Она посвящена сапогам, которые нельзя надевать на ноги. Там звучали песни, посвященные башмакам и сапогам, из русских было только две – «Валенки» в исполнении Руслановой и «Вы слышите, грохочут сапоги» Окуджавы. Остальные — французские, английские, немецкие… Оказывается, очень многие художники, обращаются к теме обуви, и вот мы осуществили этот совершено безумный проект.

Что касается «Шара в искусстве», то эта выставка демонстрировалась уже во многих странах. Шар у мистиков считается божественным началом, в архитектуре часто используется эта форма, а я на выставке показываю, как архитекторы уже в 18 пытались создавать свои проекты в виде шара. Он играет громадную роль в сознании человека. Дети и взрослые испытывают постоянное желание нарисовать шар. Над нами постоянно висят два шара – луна и солнце. То есть, эта тема очень широкая. Я показываю только немногое из того, что есть. Это интересная тема для философа. Я с величайшим интересом отношусь к теме шара. Еще более заколдованное пространство — круг, его крутят все художники, и это будет продолжаться до скончания века.

Но у меня больше 800 тем, над которыми я работаю. Данная выставка начинает цикл вернисажей из серии Антология форм. Следующие будут такие: «Смерть в искусстве», «Рука», «Метафизическая голова». Сейчас готовлю большую выставку «Ухо в искусстве и в жизни человека».

«СП»: — Шемякин-исследователь постоянно забирает время у Шемякина-художника…

— Если я не занимаюсь графикой, я занимаюсь живописью или перехожу в скульптурную мастерскую, или хожу с фотоаппаратом и исследую, например, тротуар. Очередная выставка, кстати, будет называться «Что мне рассказали тротуары Парижа и Венеции». Я уже лет десять работаю с мусором, гарбидж-скул, как говорят американцы, школа мусора. Сейчас собралось свыше 120 тысяч фотографий, которые я обрабатываю, прорисовываю, создаю какие-то фантастические миры. Ободранные обои, затоптанные на тротуаре носовые платки превращаются в фигуры монахов, каких-то Гойевских персонажей… Древние китайцы говорили, что человек, проникающий в суть изображаемого на картине, адекватен творцу. Но я обожаю исследования, даже если это отнимает время у Шемякина живописца, фотографа, графика, скульптора, театрального деятеля. Сейчас, кстати, для театра оперы и балеты в Вильнюсе готовлю новую версию балета «Капелия». Как специалист по Гофману я был приглашен работать над этим большим сложным спектаклем, где я — в роли либреттиста, создателя новой концепции, мизансцен, костюмов, декораций…

«СП»: — Сейчас в России активно обсуждается тема смертной казни. Каково ваше мнение: следует ли отменить в нашей стране мораторий на смертную казнь?

— Нужно ли расстреливать? В России, как во всем цивилизованном мире — смертная казнь отменена, и возвращаться к старым временам, мне кажется, бессмысленно. Я понимаю, многие люди говорят, что разбой достиг невиданных размеров, что убийц нужно расстреливать, и понимаю боль тех людей, которые потеряли своих близких. Но нужно также вспомнить… Вот я, например, получаю расстрельные книги – это тома, где на каждой странице убористым текстом изложена судьба расстрелянного человека. Она занимает всего несколько строчек: взят под стражу тогда-то, судила тройка тогда-то, и через три дня приговор приведен в исполнение. Это миллионы людей. Которые теперь реабилитированы. То есть, это были невинные жертвы. Зная, что сегодня творится в России в области правосудия, я понимаю, что в первую очередь могут попасть под расстрельный приговор невинные люди. А потом мы снова будем бить себя в грудь и посмертно реабилитировать. Бесспорно, есть некая категория людей, которая явно не заслуживает того, чтобы оставаться на земле. Но я считаю, что пожизненное заключение гораздо страшнее смертной казни.

Санкт-Петербург

 

http://www.interpress.ru/index.php?page=group&group_id=20094

ИНТЕРПРЕСС.РУ