2 апреля 2010 года в рамках проекта «Вечера в доме Михаила Шемякина» состоялся поэтический вечер Александра Кушнера.
Александр Кушнер – поэт, литературовед. Автор поэтических сборников: «Первое впечатление» (1962), «Ночной дозор» (1966), «Прямая речь» (1975), «Дневные сны» (1985), «Ночная музыка» (1991), «Тысячелистник» (1998). Лауреат престижных премий, в том числе премии «Северная Пальмира» (1995), Государственной премии России (1996), Российской национальной премии «Поэт» (2005), Сербской поэтической премии «Золотой ключ» (2007).
На вечере, наряду с ранними поэтическими произведениями («Приметы», «Таврический сад», «На сумрачной звезде»), были представлены фрагменты из ещё не вышедшего в издание сборника стихов.
В программе вечера прозвучали фрагменты музыки из балета С. Слонимского
«Волшебный орех» в исполнении автора.
Хрустальная смерть
Нет ли Бога, есть ли Он
Не знаю.
Александр Кушнер
«2 апреля, в Страстную Пятницу, самый страшный день христианского года, когда поминается смерть и погребение Иисуса, и нет ещё, кажется, никакой надежды на грядущее Воскресение, в помещении фонда Михаила Шемякина на Садовой, 11, состоялся поэтический вечер Александра Семёновича Кушнера. Слишком, слишком много совпадений, слишком много символического было в атмосфере этого вечера, чтобы не упомянуть об этом хотя бы в нескольких словах.
Что-то странное было уже в том, что на вечер самого маститого из ныне живущих петербургских поэтов собралось от силы человек 30 или 40. Причём молодёжи практически не было. Всё больше заслуженные старцы и литературные дамы. Хотел было употребить слово «струльбруги» но то больше из лексикона политического, а здесь собрались, всё-таки, люди, имеющие отношение к искусству.
И звучали замечательные стихи. Слабый, чуть надтреснутый голос автора безраздельно царил в атмосфере зала. Чуть многословные, пронизанные вниманием к кружевным хитросплетениям материального мира и, в то же время, философски, феноменологически напряжённые и музыкально-упругие, стихи эти, без сомнения, принадлежат к сокровищнице современной поэзии. И всё-таки, что-то ещё витало в зале.
Уже в небольшом холле при сходе с лестницы перед дверью в зал, в котором проходило выступление, всех присутствовавших встречали изображения черепов, окровавленных кукол и другая символика, буквально вопиявшая: «Memento mori!» Через несколько дней в фонде Михаила Шемякина открывается выставка под названием «Смерть в искусстве». И в чём-то выступление Кушнера замечательно вписалось в контекст этой выставки.
Многие из стихов тему смерти затрагивали буквально. Но главное даже не это. Долгих лет жизни Александру Семёновичу, но стихи его буквально напоены атмосферой увядания. Их можно сравнить с прекрасными цветами, опущенными в жидкий азот. Одно неловкое движение и вся красота с хрустальным звоном рассыпается по земле.
Как раз к случаю, рассматривая картинки с черепами, один из посетителей рассказал историю. Был, дескать, и у него дома череп. Откуда, с какого кладбища Бог весть. Но такой хрупкий, что буквально рассыпался по частям. И вот зашёл к нашему герою в гости друг. Стал череп этот в руках вертеть, тут и случился у него удар, инсульт, выражаясь языком современной медицины. Упал череп на землю и разбился. Мораль: не играй со смертью.
Любопытно, что, обыгрывая хрестоматийный сюжет противостояния натуры и культуры, Кушнер решительно становится на сторону последней. Этакий доведённый до предела аполлонизм. Явления культуры (музыка, живопись) вызывают восхищение, они самоценны, но нежизнеспособны, мертвенны, почти мертвы. С какого-то своего бока Кушнер подходит здесь к одной из главных парадигм постмодернизма: культура прошлого совершенна, всё сказано уже, а значит ничего нового создать нельзя, нам остаются лишь перепевы и повторения. Вот откуда возникает ощущение мертвенности, почти физическое чувство присутствия смерти в атмосфере.
В каком-то смысле эти наши нынешние поэтически собрания начала XXI века являются полной противоположностью поэтических сборищ начала XX века, тех, что проходили в «Бродячей собаке», или «Приюте комедианта». Там дионисийское кипение страстей, молодые, полные задора «бражники и блудницы». Здесь опытные мастера, искушённые в тонкостях мировой культуры, думающие о смерти старики. Неужели русская культура подошла к эпохе своего заката? К бурлящей молодости серебряного века Кушнер относится несколько свысока, как к тому мальчику-романтику, который после двадцати никак не может сделать выбор между пулей и петлёй.
Смерть, в философском смысле, это отсутствие движения, отсутствие связей с иным. Наш век ещё сохранил связи вертикальные, которые подобно корням и стебелькам соединяют хрупкие цветки современности с почвой прошедшего, из которой они тянут соки, необходимые для непрерывности культурного существования. Но связи горизонтальные разрушены почти что все. Или виртуализированы при помощи компьютера и интернета. Современная культура существует в виде локальных групп и группочек, почти не связанных между собой и иногда даже не подозревающих о существовании друг друга. Это ещё не смерть, но уже некое её преддверие. Когда же наступит всеобщее Воскресение, давно обещанный общекультурный синтез, призванный объединить всё и вся в некоем порыве всеобщей любви? Уповаем. И любуемся, пока суть да дело, мёртвыми замороженными остекленелыми цветами. Такими, как те, что вырастают в ухоженном садике поэзии Александра Семёновича Кушнера».
Михаил Владимиров
03.04.2010
http://svetlitsa.spb.ru